Рыжая Осень 22.07.2010
Ей не было ещё восемнадцати, но она уже давно решила для себя какой ей быть. Утончённая, хорошо воспитанная, блестяще образованная барышня хорошо понимала, что являет собой всего лишь дорогой товар в свете высшего общества. Восхищённые молодостью и красотою юной прелестницы взоры молодых кавалеров рассматривают её как некоторую составляющую их престижа и статуса, а душа…
Душа сокрыта где-то в глубинах юного очарования и она, увы, никому не интересна. Во всяком случаи здесь, в блеске пышных губернаторских приёмов…
-Блистать так блистать! — Решила однажды юная Маргарита, и с гордо поднятой головой вошла в свет высокопоставленных лиц настоящим бриллиантом, завораживающим и манящим.
На лице ироничная улыбка. На тонкой, почти лебяжьей её шейке, чуть трепеща покоятся завитки шелковистых волос — дразнящие и соблазнительные. С округлых плечиков, словно волна, спадает лёгкая накидка, чуть скрывающая тонкий девичий сан и изящные ручки молодой барышни, словно изваянные из белого мрамора. Осиная её талия и частое сердцебиение сводит с ума любого, чей взор уловлен её девственной, но такой женственной красотою, какую редко можно увидеть где-то там, на самых высотах жизненного пика.
Говорит мало, но поддерживает беседу чистой игривой улыбкой, точно дразня или околдовывая, и нет против этой юной женщины спасения. Все в её незримом капкане. Все готовы, словно звери, подчинённые животному инстинкту, перегрызть друг другу глотки, лишь бы в конце концов иметь возможность обладать той, чьё трепетное существо в один миг пленило сладострастный ум…
Смерть и жизнь — вот два крыла истины, две половины бытия и время, в котором дуэль решает право на обладание! О, сколько их — молодых и горячих, ушли из этой красивой жизни с надеждою, что Маргарита будет принадлежать единственно ему одному…
Ох, этого она и сама не знает!.. А между тем за красиво убранными бальными залами, за ширмой лёгких разговоров ни о чём, за кокетливыми жестами дам, за обходительными и сдержанными речами суровых господ, за яркими огнями свеч, за лязганьем дорогих фужеров, под кровом раннего туманного утра бессмысленно льётся чья-то горячая кровь…
Но время превыше всего! Он — видный офицер и, между прочим, сын губернатора. Маргарите, юной своей супружнице, он сам признался, что всегда знал что она непременно будет его и только его! Она же ему только улыбнулась, не проронив ни слова…
Пройдёт ещё совсем немного времени и он, такой самонадеянный и уверенный в том, что она, его Маргарита, только его и ничья больше, поймёт, что никогда не обладал ею и никогда не сможет этого сделать!
Она, лёгкая и не уловимая, сокрытая в своей девственной душе, всегда свободна и всегда подаёт надежду другому, кто пленяется лишь блестящей её оболочкой. Она как отражение в зеркале, на которое можно лишь только взирать, но никогда которым нельзя обладать.
О, кажется только теперь он начал это понимать! Она лишь отражение в его плоском зеркале и он никак не может обладать её душой, которую не в состоянии увидеть за холодом стеклянного представления о мире. Эта мысль жжёт сознание и почти сводит с ума. А она — Маргарита, как и прежде юная и прекрасная, цветёт где-то там, в глубине своей души, куда ему нет дороги, потому что он взял её не как душу живую, но как вещь…
Разбитый и опустошённый, совсем ещё недавно гордый офицер взирает на образ прекрасной своей супруги через зеркало чёрствой своей души, испытывая такие муки, какие прежде ему не доводилось испытать даже на линии фронта!
Вся его жизнь свелась лишь к маленькому зеркалу плоской его души и к маленькому мирку циничной его жизни, где для души Маргариты — живой и лёгкой, никогда не было места. Он несчастен и подавлен, сидя у её тонкого образа, отражённого в зеркале. И не хочет понять он, несчастный, что для счастья обоих ему всего-то навсего надо разбить зеркало и принять её внутренний мир, а не только оболочку!
22.07.2010г., г.Наро-Фоминск, СаЮНи
В большом шумном городе, в одном из безликих домов, проживал одинокую свою жизнь старый, забытый всеми, художник. Каждый раз, когда суматоха городской жизни замирала и длинные серые тени расплывались по тесным дворикам, окрашенным в желчный свет одноногих фонарей, старый художник покидал тесное своё жилище…
